ПЕРУН И СТРЕЛЕЦ. Жил-был стрелец и не везло ему с добычей. Пошёл раз на озеро, а Перун навёл на озеро громовую тучу, гремит. Укрылся стрелец от грозы в кусты и видит, что голова из воды показывается, как только молонья сверкнёт - она под воду.
Показать полностью.. «Что это за диво - думает стрелец, - Дай-ка я стрельну!» Стрельнул, и всплыл на воду мертвец. Стрелец испугался и дёру. Бежит, а на встречу старик, сам Перун идёт. «Ты на озере был?» - «Был». «Ты человека убил?» - «Нет». «Да ты, - говорит Перун, - не бойся, это ты беса убил, мне помог. На-ка вот, возьми мой лук-самострел, а свой мне дай». Взял стрелец лук и стал из него бить чего только ни завидит. Колдуна зависть взяла: «Продай, да продай лук-самострел!» - «Нет, ни за какие деньги!» - «Ну, давай на спор: если меня убьёшь - тогда твоё, а не убьёшь - моё». Встал колдун за чура на капище: «Стреляй!» Тот выстрелил, плечо колдуну расшиб. «Ну, - говорит, - ты не убил меня, давай лук!» Тот не даёт. «Я, - говорит, - в тебя попал». - «Давай, говорит колдун, - теперь в чура стрели, сшибёшь ли?» А на чуре ворон сидел. Вот стрелец прицелился, бацнул и чура расшиб, щепками ворона убило. Тут Перун его за эти дела слепым сделал, колдун лук самострел себе взял и сам стал из него бить.

ВЫБОР ОТЦА. Было у молодого князя и город, и войско, и жена - отца не было. Без отца скучно ему стало, стал князь присматривать себе старичка. Нашёл одного и говорит: «Будь мне вместо отца!» Сел и давай ножом по столу стучать. Тот молчит. «Нет, - говорит князь, мне другого надо». Нашёл другого старика и говорит ему: «Будь мне заместо родного отца, чтобы я тебя почитать мог!» Взял как-то при нём нож и давай по столу постукивать. Старый увидал и говорит: «Брось! Стол - Божья ладонь, стучать ножом по ней - грех!». Тот бросил да и говорит: «Вот это мне настоящий отец!» Как-то названный отец (а это Даждьбог был) говорит князю: «Возьми жену свою за одну руку, а я за другую, разделим надвое». Тот заплакал: жаль ему с женой расставаться было, да делать нечего. Взяли и разорвали княгиню на две части, и повалил из неё всякий гад: жабы, змеи, ящерицы. Старик взял, перемыл у неё всё, сложил и дунул раз, дунул другой, а на третий раз встала княгиня как живая. «Ну, вот теперь, - говорит старик, ты можешь на ней жениться, сын мой, теперь она в настоящем виде. Так и сделали. И я там был, мёд, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало!

ЖРЕЦ И ДАЖДЬБОГ. Жил-был жрец, взял он помощника, а тот с его дочерью слюбился, она его сметанкой и покармливает. Жрец видит, что сметана пропадает, а куда - не догадывается; решил на капище снести, Даждьбогу на сохранение поставить. Парень и говорит девке: «Где ж сметана?» - «Батюшка сметану на капище снесли, перед чуром поставили!» - «Ты дай мне хлеб, я пойду наемся!» Дала хлеба, пошёл он на капище, сметаны наелся, а потом чуру Даждьбога усы вымазал, на бороду накапал и ушёл. Перед праздником, жрец пошёл на капище, на чура взглянул - чур в сметане, а бадья пустая. « Эво кто сметану-то ест!» Пнул чура, тот упал и раскололся; схватил жрец бадью, побежал домой: «Дочка! Я Даждьбога расколол; он сметану ел, я застал: он только рот запереть поспел, а обтереться не смог - весь в сметане!» Дочь говорит: «Ты ведь не ладно сделал, тебя накажут!» - «Дочка,я лучше убегу!» Испекла она ему лепёшки, жрец пошёл. Идёт по дороге, сошёлся с ним белый старичок. «Куда, жрец, идёшь?» - «Да куда глаза глядят» – «Ну, пойдём вместе», старик говорит. Пошли вместе; шли долго и захотели есть. Поели, захотелось пить. Старичок говорит: «Иди за водой» - «Что ты, старче! Не след жреца посылать, жрец может тебя послать, а не ты жреца!» Старик и пошёл по воду. Жрец усмотрел у старика в мешке три лепёшки. «Как так! У меня, жреца всего две, а у него три!» Одну и съел. Принёс старик воду, хотел поесть ещё, а лепёшки одной нет. «Ты у меня лепёшку не брал?» – «Нет, что ты!» Пошли вперёд, пришли к озеру большому, старик пошёл по воде, жрец за ним. Старик идёт по верху, а жрецу к середине озера стала вода в рот заливаться. Старик говорит: «жрец, смотри, утонешь – признайся: лепёшку не ты ли съел?» Жрецу стыдно: «Нет, не ел!» Подошли к дому, попросились ночевать, вышел хозяин: «Нельзя: у нас брат лежит третий год во гноище!» - «Пустите! Человека видите, за человеком не видите», - говорит старик. Пустили в избу. Старик разрезал больного по суставам, куски в воде перемыл, склал по порядку на рушник, из кармана кувшинчик вынул, раз брызнул - целый стал, другой раз брызнул – вздрогнул, третий раз брызнул – встал. С этой радости дали им денег много. Так старик ещё трёх человек вылечил, добра много надавали. Жрец смотрел-смотрел и решил один пойти лечить. Как старик делал, так и жрец попробовал: стал мужика болящего резать, расклал мытые куски на полотенышко, брызгал, брызгал – ничего! Семья мужика жреца за ноги под потолок в чёрной избе коптиться в дыму повесили; стало ему худо. Вдруг стучаться у дверей. Отворили, пришёл тот старик. Говорит: «Жрец, может умрёшь сейчас, признайся! Ты третью лепёшку съел?» - «Нет, не я!» Старик велел жреца спустить: «Я дело поправлю». Сделал старик всё, мужик ожил, наградили его по чести. Вышли они из избы, пошли по дороге, пришли к развилке. Старик и говорит: «Жрец, каждый по себе пойдём?» - «Пойдём». Старик стал добро делить. Поделил на три кучи. Жрец думает: «Кому же он третью кучу делит? Неужели себе две, а мне одну?» Спросил, - «А тому, - отвечает старик,- кто третью лепёшку съел».- «Старик, я ведь съел!» - «Ну, на, возьми, коли ты съел. Да вот что, жрец: иди-ка ты домой, чур-то цел, не накажут тебя! Только не говори, что я сметану съел, сметану съел помощник твой, ты его не наказывай, жени на дочери: дочь-то с брюхом от него!» И исчез старик. Жрец вернулся домой, женил помощника на дочери и чуров больше не колотил.

ЯРИЛО И НЕСТЁРКА. Жил- был Нестёрка, у него была детей шестёрка; воровать боялся, побираться стыдился. Сидит, думает: «Каким ремеслом прикажет мне Бог жить?» Взял в котомку хлеба и пошёл у Бога спросить. Идёт дорогой лесной, и едет ему на встречу Ярила на белом коне, золотые стремена. Нестёрка с поклоном говорит: «Гой еси, Ярило, золотые стремена!» - «Здрав будь и ты, Нестёрка!» - «Далеко ли едешь, Ярило?» - «К Роду Великому». - «Вспомни у Бога меня. Я –Нестёрка, у меня детей шестёрка, воровать боюсь, побираться стыжусь, каким ремеслом мне жить?» - «Ладно, - говорит Ярило, - спрошу». Сидит Нестёрка, ждёт. Вот едет Ярило обратно. Нестёрка шапку ломать: «Каким ремеслом мне приказано жить?» - «Забыл, - говорит Ярило, - спросить». - «Дай мне своё золотое стремя, Ярило, да воротись к Богу. Будешь на коня садиться, увидишь – стремени нет, - и вспомнишь обо мне!». Ярило дал стремя, поехал, поговорил с Родом, а о Нестёрке опять забыл. Подходит к лошади, видит – одно стремя. Воротился, спрашивает: «Каким ремеслом Нестёрке жить?» Род говорит: «Кого обманет – не беда; без свидетелей возьмёт – его!» Едет Ярило назад, одна нога в стремени, другой машет. Говорит Нестёрке: «Кого обманешь – не беда, без свидетелей возьмёшь – твоё. Давай, Нестёрка, моё золотое стремя!» - «А ты когда давал? Кто видел?» Засмеялся Ярило. Уехал.

МАКОШЬ. Жил-был мужик; до того обеднял, есть нечего, купить не на что! Кажись, родную б дочь свою продал, да кому её надобно? Только подумал, как вдруг входит в избу женщина высокая (А это Макошь была) и говорит: «Здраствуй, мужичок! Продай мне свою дочь». - «Что за диво! - подумал мужик, - ещё ни слова не говорил, а уж ей ведомо!» Взял мужик и отдал дочь. Макошь привела её в высокие хоромы и говорит: «Оставайся здесь и живи. Если будет скучно, вот тебе ключи, отпирай все двери и смотри, только туда не ходи, где медный замок на двери висит». Вот девушка стала про себя думать: «Что это такое – везде хожу, на всё смотрю, а там не была, где медный замок висит? Дай хоть немножечко загляну!» И только чуть отворила дверь, как ударило оттуда пламя, она едва успела отскочить. Пришла Макошь и спрашивает: «Где была, что видела? Ходила ли в комнату с медным замком?» - «Нет, - отвечает». «Если ты не признаешься, я сделаю тебя и глухою и немою». - « Я нигде не была, ничего не видела», - повторила девушка. И тут же оглохла и онемела, Макошь отвела её в густой и тёмный лес. Долго ходила она по лесу, устала и залезла в дупло отдохнуть. На ту пору охотился тут княжий сын. Засмотрелся на её красоту и стал расспрашивать: кто она и как сюда попала. Она молчит. Взял он её с собой, и сказал родителям, что нашёл невесту. У князя на дворе не пиво варить, не вино курить; честным пирком, да за свадебку, отпраздновали и стали жить в ладу. Через год родила она сына, в ночь пришла к ней Макошь и говорит: «Я разрешаю твой язык, признайся, открывала дверь с медным замком?» - «Нет, ничего не делала». Макошь опять замкнула ей уста и уши, взяла ребёнка и унесла с собой. Через год родила она второго сына и опять не призналась, Макошь унесла и его. Стали поговаривать, что жена княжича злая колдунья, губит своих детей, и что следует казнить её. Ещё через год родился у неё третий сын, и с ним случилось то же самое. Тогда князь сильно разгневался и приказал сыну казнить жену. Вот уж всё готово, и топор, и плаха! Повели её казнить, а на встречу Макошь идёт с тремя мальчиками и говорит: «Признавайся, ходила в горницу с медным замком?» Тут только призналась княжна, что отпирала медный замок, да ничего не видела за пламенем и Макошь отдала ей детей, открыла уста и уши со словами: «Если бы ты увидела, что в той горнице, то ослепла бы. Стали они жить да поживать, да добра наживать.

ВАВИЛО-СКОМОРОХ. Было у отца три сына, и пришла ему пора о душе подумать. «Дети, - говорит, - выстройте мне пустыню, возите туда пищу, я буду Богу трудиться». Сыновья всё сделали, он напьётся, наестся, выйдет на завалинку, спит. Идёт мимо Даждьбог: «Мир кормному борову лежать!». Старик отвечает: «Я пустынник, я Богу молюсь». - «Нет, ты в труд не попадаешь; напьёшься, наешься да и спать ляжешь! Ступай, в таком- то городе есть Вавило-скоморох; если его труд перенесёшь, будешь Богам угоден». Пошёл он в этот город, разыскал дом Вавилы-скомороха, хозяина нет, дома только две жены его, две родные сестры. «Где Вавило?» - «На игрищах играет». - «Скоро ли придёт?» - «Привезут, как первые кочеты споют». Привезли Вавилу, он спрашивает, что за странник. «Я труженик от Бога, мне захожий старичок велел у тебя поучиться». «Эх, - говорит Вавило-скоморох,- какой мой труд? Я только скачу да пляшу! Моя пища сухие корма, да пустая вода. Вон жонки, родные сёстры меня кормят и поят и на ложе кладут». - «Я, - говорит дед, - хочу твой труд перенести». - « Не получиться у тебя: тяжёл. Ты старик жирный, а я тощий!» Вот рано утром приезжает за Вавилой человек: «Пожалуй на именины народ веселить!». - «Приду, - говорит,- с товарищем, мой труд - только сапоги надеть». Старик померил Вавилины сапоги, а у него там вершковые гвозди, полны сапоги крови наделал. Пришлось за ним телегу посылать, привезли кормного борова на именины. Где посадили на лавку, там и сидел за столом до первых кочетов, а Вавило всё скакал, да плясал, ничего не ел. Дома сухую корку погрыз, тёплой водой запил: «Снимайте, жонки, сапоги с нас!» Сёстры сапоги сняли, за руки, за ноги взяли, раскачали и бросили на сеновал обоих. «Ну что, - говорит Вавило,- хорош мой труд? Пойдёшь ли со мной ещё?» - «Нет, Вавило-скоморох, велик твой труд, тебе господь велел снести, и неси, а я не снесу».

ДАЖДЬБОГ, ПЕРУН И ЯРИЛО. Творил Даждьбог на земле добрые дела, слава о них далеко впереди бежала. Вот Перун и Ярило видят с Небес, что Даждьбогу больше почёту. Решили они съездить на землю, да придумать такую задачу Даждьбогу, чтоб его перешибить. Седлали они жеребцов: Перун чёрного, Ярило белого и поехали на землю. Пришли к Дажбе-Даждьбогу, Доброму Богу, старику седому Белуну в избушку. Тот их за стол сажает, а у самого рубаха вся перепачканная. «Что же ты, Белый Бог, - говорят Перун с Ярилой, - такой чумазый?» - «Да у мужика тут лошадь утонула в грязи, так я ему помогал вытаскивать» - отвечает Даждьбог. Покушали: «Благодарствуем за хлеб за соль! А сможешь ли ты, Дажба, нам наперекор сделать бедного мужика богатым, а богатого бедным?» - «Попробую!». Вышли они на крыльцо, посмотрели на своих коней, не разберут где чей: у белого голова чёрная, а у чёрного белая. «Что за притча, Дажба, это ты подшутил? И когда успел!» - «Да вот когда на стол вам собирал и сделал. А вы теперь разбирайтесь, чай сами с усами, на место поставить сможете!» - «Нет уж, брат, ты нас от этой оказии избавь! Нам у тебя творить чудеса не подобает». Взял Дажба при них топор, отрубил коням головы, на места поставил, спрыснул с заговором водой – головы и приросли, кони ожили. «Ну, брат, прощай, про задачу не забудь!» А сами решили градом поле бедняка выбить, солнцем высушить. Даждьбог тотчас к мужику, велит ему хлеб на корню богатому соседу продать. Тот так и сделал. Собралась вдруг туча грозовая, ливнем всю рожь положило, градом прибило, солнцем высушило. Глядят Перун с Ярилой, радуются, а как узнали, что поле-то куплено богатым, решили ему пособить: поправить дождиком хорошим. А Дажба опять вперёд их дел мужику советует: «Выкупай скорее поле побитое». Тот выкупил обратно по дешёвке. Стало поле поправляться; от старых корней ростки новые пошли, дождики поят землю, чудный уродился хлеб! Опять Перун с Ярилой промахнулись! «Постой же, говорят, отнимем у хлеба всю спорынью: сколько не положит бедняк снопов, больше четверти зараз не намолотит!» «Плохо дело!» - думает Даждьбог, и опять к мужику: «Как станешь молотить, больше одного снопа на ток не клади» Стал мужик молотить: что ни сноп, то и четверик зерна! Все закрома набил рожью, а всё остаётся много; поставил новые амбары и насыпал полнёхоньки. Перун с Ярилой наметили амбары спалить. А Даждьбог опять бедняку совет даёт: «Ты снеси на капище две требы благодарственные: одну маленькую - мне, а другую большую - Перуну и Яриле, и нахваливай их всем за то, что они так к тебе благоволят!» Мужик всё выполнил. Перун с Ярилой смилостивились, отстали от мужика и Даждьбога больше не испытывали.

ПРЕВЕЛИКАЯ ЗМЕЯ. Жили два друга - охотника. Идут дремучим лесом, глухою тропочкой; повстречался им под видом белого старичка Даждьбог. Они его не узнали и за человека посчитали. И говорит он им: «Не ходите этой тропочкой, охотнички!» -«А что, дедушка?» - «Через эту тропочку лежит превеликая змея, и нельзя ни пройти, ни проехать». - «Благодарим, дедушка, что нас от смерти отвёл!» Дедушка и ушёл. Постояли охотники, подумали и говорят: «А что нам какая-то превеликая змея! С нами орудия много. Как не убить змею!» И пошли. Дошли и видят: большой бугор казны на тропочке, усмехнулись друг с дружкой: «Обмануть хотел нас старый дурак! » Сидят и думают, что делать. Один и говорит: «Ступай-ка домой за лошадью: мы казну на себе-то не донесём». Один караулить остался, а другой за лошадью пошёл. Который караулить остался попросил хлеба кусочек привезти. Товарищ пошёл домой, научил жену зелья в хлеб подмешать, запряг лошадь и поехал. А товарищ его лук навострил и думает: «Вот как он приедет, я его - вжик! - и все деньги-то мои! А дома скажу, что не видал его, лошадь сама пришла». Подъезжает к нему товарищ, он прицелился да и стрелил его. Сам подбежал к телеге – прямо в сумку; хлебушка поел и сам умер. А казна тут осталась. Съела змея обоих!